Хочу всё знать [1970] - Анатолий Томилин

Евг. Брандис

У ИСТОКОВ ПОЭТИЧЕСКОЙ ЛЕНИНИАНЫ

Как сейчас помню газету с портретом Ленина в чёрной рамке, завывание гудков, костры на улицах. Я учился тогда в первом классе. В один из траурных дней, в лютый мороз, нас повели всей школой по московским бульварам и впустили без очереди в Колонный зал. Всюду были еловые ветви и венки, увитые лентами. Пахло хвоей, как летом в лесу. Казалось, Ленин только заснул, вот-вот прищурится и откроет глаза… У изголовья стояла согбенная Надежда Константиновна и поодаль — Михаил Иванович Калинин, ещё не такой старый, как на поздних снимках.

В третьем классе нам выдали учебник по обществоведению. Помню изображение дощатого Мавзолея (я видел, как его строили на Красной площади) и подборку стихов о Ленине.

Сколько раз потом на школьных вечерах произносились незабываемые строки Александра Жарова:

Не кипучий смерч землетрясенийМир хлестнул неудержимым шквалом…Это весть о том,Что умер Ленин,Весть о том,Что ЛенинаНе стало…Солнце, стой!Эх, солнце, сделай милость:Подожди лучом в снегах звучать!Ты не знаешь, что остановилосьОгненное сердце Ильича?!

Никогда уж больше не прольютсяИскры слов, взметнувшие пожар.От горящей домны революцийОтошёл великий кочегар!И в полях, где голос в песне звонокИ широк лихой, просторный зык,Видел я:Заплакал, как ребёнок,Никогда не плакавший мужик.

С такой же покоряющей силой, но в ином поэтическом ключе, выразил свои чувства Николай Полетаев:

Портретов Ленина не видно:Похожих не было и нет.Века уж дорисуют, видно,Недорисованный портрет.

Перо, резец и кисть не в силахВесь мир огромный охватить,Который бьётся в этих жилахИ в этой голове кипит.

Глаза и мысль нерасторжимы,А кто так мыслию богат,Чтоб передать непостижимый,Века пронизывающий взгляд?

Но, пожалуй, ещё сильнее волновали детскую душу печальные стихи Веры Инбер, потому что её описание «пяти ночей и дней» в точности соответствовало виденному и пережитому в январе 1924 года:

И прежде, чем укрыть в могилеНавеки от живых людей,В Колонном зале положилиЕго на пять ночей и дней…

И потекли людские толпы,Неся знамёна впереди,Чтобы взглянуть на профиль жёлтыйИ красный орден на груди.

Текли. А стужа над МосквоюТакая лютая была,Как будто он унёс с собоюЧастицу нашего тепла.

И пять ночей в Москве не спалиИз-за того, что он уснул.И был торжественно печаленЛуны почётный караул.

Взрослея, мы увлекались «Партбилетом» Безыменского, поэмой Маяковского «Владимир Ильич Ленин», «Высокой болезнью» Бориса Пастернака.

Ещё при жизни Владимира Ильича начала создаваться мировая поэтическая Лениниана. Несмотря на то, что Ленин пресекал всякие попытки отмечать его личные заслуги и запретил официальные торжества по случаю своего пятидесятилетия, поэты разных стран посвящали ему вдохновенные стихи.

Демьян Бедный призывал в своём «Истинном привете» доказывать преданность ленинским идеям не на словах, а на деле:

Друзья, приветствуя сегодня Ильича,Ответной похвалы лишь будет тот достоин,Кто тяжким молотом (не языком) стуча,Спасает наш корабль от тысячи пробоин.

В 1920 году появилась проникнутая духом интернационализма поэма Николая Тихонова «Сами», немедленно получившая признание и переведённая на многие языки.

Злой сагиб-англичанин больно бьёт стэком маленького слугу-индийца, не прощая ни малейшей оплошности:

— Ты рождён, чтобы быть послушным,Греть мне воду, вставая рано,Бегать с почтой, следить за конюшней,Я властитель твой, обезьяна.

Но Сами, узнав о существовании человека, который освободил свой народ от сагибов, гордо выпрямляет спину:

— Тот, далёкий, живёт за снегами,Что к небу ведут, как ступени,В городе с большими домами,И зовут его люди — Ленни…

…Во время длительной болезни Владимира Ильича тревога потерять его сменялась надеждами на выздоровление.

Ранним утром счастливые вестиМне газеты опять принесли,И о том, что волненья в Триесте,И о том, что здоров Ильич, —

писал совсем ещё юный Михаил Светлов. К этому периоду относится и стихотворение Маяковского «Бюллетень», с найденной раз и навсегда поражающе точной метафорой:

Вечно будет Ленинское сердцеКлокотать       у революции в груди.

Из произведений, написанных до роковой вести о смерти Ленина, можно было бы составить не одну антологию. Но это лишь первая страница в истории поэтической Ленинианы. Её продолжение — бесчисленные стихи и поэмы, созданные в нашей стране и за рубежом в дни всенародного траура 23—26 января 1924 года и в последующие за скорбным событием месяцы.

Поэтический поток был неиссякаем, как и людские толпы, стекавшиеся к гробу Ленина. Это была поистине массовая поэзия. В создании её участвовали не только известные поэты и начинающие литераторы, но и рабочие, крестьяне, красноармейцы, чьи безыскусственные, зачастую не очень грамотные стихи были продиктованы теми же чувствами, что и произведения, которыми мы вправе гордиться.

Не случайно этот очерк начинается с детских воспоминаний. В преддверии столетней годовщины захотелось оглянуться в прошлое, проверить свои давние впечатления, прочитать сегодняшними глазами раннюю поэтическую Лениниану. Зная, что материал необъятный, я решил ограничиться стихами русских поэтов.

В Публичной библиотеке сразу же удалось установить, что нет необходимости рыться в старых газетах и журналах: в 1924—1925 годах, на протяжении приблизительно полутора лет, в нашей стране было издано не менее пятнадцати литературно-художественных ленинских сборников. Выходили они в разных городах, по инициативе партийных, профсоюзных и литературных организаций. Некоторые раздавались бесплатно (на обложке стояло: «Без цены»), доход от других поступал «в фонд памятника Ильичу», на строительство школ, общежитий или в помощь учащимся.

Составители сборников старались отобрать из периодической печати все самое характерное и заслуживающее внимания. В них представлены чуть ли не все активно действовавшие советские поэты того времени: Н. Асеев, А. Безыменский, Д. Бедный, В. Брюсов, С. Есенин, А. Жаров, В. Инбер, В. Маяковский, Н. Полетаев, М. Светлов, Н. Тихонов, И. Уткин и многие, многие другие.

В предисловиях подчёркивалось, что это лишь первые робкие шаги на пути увековечения всемирно-исторического подвига Ленина средствами поэтического слова.

«Ленин-Ильич найдёт самое многогранное отражение в нашей литературе, поэзии в частности, — читаем мы во вступительном слове к сборнику, изданному в Иркутске в 1924 году. — Как в странах угнетённого человечества о Ленине будут создаваться легенды (они уже есть и теперь), так и в нашей литературе художественное творчество отдаст всё лучшее для воплощения образа Ильича, Ленина».

Но и тогда уже было сделано немало.

«Если бы сейчас, — заметил Илья Садофьев в предисловии к ленинградскому сборнику — собрать всё написанное современными поэтами о жизни и смерти любимого Ильича, — перед читателем появилась бы многотомная эпопея, простого и великого ленинского пути».

А вот ещё одна выдержка — из введения к сборнику, появившемуся в городе Вятке (теперь Киров): «Ни одна эпоха не нашла такого яркого выражения своей сущности в одном человеке так, как наша эпоха в Ленине. О нём написаны тысячи книг и десятки тысяч стихов. У нас в Союзе нет ни одного рабоче-крестьянского поэта, не написавшего о Ленине ни одного стихотворения, не посвятившего ему того или иного художественного произведения. Имя Ленина окружено уже прекрасным поэтическим венком».

Не забудьте, это было сказано в 1925 году.

Лучшие стихи, ставшие хрестоматийными, повторяются почти во всех сборниках в окружении менее значительных, преходящих, а то и вовсе неудачных поэтических опытов, которые, как это ни странно, на общем фоне не выглядят неуместными, благодаря неподдельной искренности и естественной силе чувств.

Всё это, вместе взятое, создаёт волнующий эмоциональный накал, содержит драгоценные приметы времени, многозначительные исторические подробности.